Но сначала отомститьДита писал(а):оптом прощать всех предложила я
Женщины
Re: Женщины
Re: Женщины
Это лучше спросить у Афины, т.к. цитата ее. Но сам считаю, что одинаково...Иштар Владимировна писал(а): Как думаешь, от прощения кому больше пользы - тебе или тому, кого ты прощаешь? Для чего вообще происходит прощение?
Re: Женщины
женщины версус мужчины 
наверное все же нужно прислушиваться к людям, прошедшим более длинный путь, чем мы
хотя бы для того
чтобы учиться на чужих ошибках
наверное все же нужно прислушиваться к людям, прошедшим более длинный путь, чем мы
хотя бы для того
чтобы учиться на чужих ошибках
Re: Женщины
Если ты хочешь изменить мир, люби мужчину, по-настоящему люби его
http://meditation-portal.com/esli-ty-kh ... lyubi-ego/
http://meditation-portal.com/esli-ty-kh ... lyubi-ego/
Re: Женщины
Маргарита Конёнкова - удивительная судьба.
Наверное, чтобы быть женой такого человека, как Сергей Тимофеевич Конёнков – всемирно известного скульптора, – надо быть, по крайней мере, интересной личностью. Маргарита Конёнкова была не только женой выдающегося скульптора, но и любовницей гения. Кроме того, глава советской разведки Павел Судоплатов называл Маргариту Конёнкову одним из самых эффективных агентов советских спецслужб. До сих пор личные дела супругов Конёнковых не рассекречены.
Маргарита Ивановна Воронцова родилась в 1894 году в провинциальном городке Сарапуле, в семье обедневших дворян. В доме родителей она получила очень хорошее образование – свободно владела английским и немецким языками. В 1915 году Маргарита переехала для дальнейшей учёбы в Москву и легко влилась в московское общество. Большую часть времени она проводила в доме Шаляпиных, где познакомилась и с композитором Рахманиновым, и со многими другими замечательными людьми. Эта девушка обладала особым даром очаровывать выдающихся мужчин. Первым стал Борис Шаляпин – сын великого Федора Шаляпина, потом и сам Шаляпин попал под её чары. Говорят, что у неё были романы и с композитором Сергеем Рахманиновым и поэтом Александром Блоком, но достоверной информации об этих романах нет.
В 1916 году предстояла её свадьба с молодым скульптором Петром Бромирским. Тот будучи большим приятелем Конёнкова, показал ему фотографию своей невесты. И Конёнков попросил познакомить их.
«Девушка на фотографии была так прекрасна, что показалась мне творением какого-то неведомого художника. Особенно прекрасен был поворот головы. И руки необыкновенно красивые руки, с тонкими изящными пальцами были у девушки на фотокарточке. Таких рук я не видел никогда!» – вспоминал впоследствии скульптор Сергей Конёнков.
Знакомство состоялось, и Конёнков увлёкся этой девушкой из провинции, хотя и был старше её на 22 года. Маргарита вскоре переступила порог его мастерской и на шесть следующих лет стала его музой, моделью и гражданской женой. Родители отказали в руке дочери маститому художнику из-за большой разницы в возрасте. Но в 1922 году Маргарита Ивановна и Сергей Тимофеевич всё-таки стали официально мужем и женой.
В конце 1923 года супруги Конёнковы выехали в США для участия в выставке русского и советского искусства в Нью-Йорке. Так их миссия значилась официально. А было ли у них тогда неофициальное задание, достоверно неизвестно. Предполагалось, что поездка эта продлится всего несколько месяцев. Однако возвращение на родину состоялось только через 22 года.
Стройная, со вкусом одетая, образованная, свободно владеющая английским, с прекрасными манерами, она опять, как и в своё время в Москве, с лёгкостью влилась в американский высший свет. Первое время скульптора ждал успех.
Популярным портретистом своего супруга сделала Маргарита. Она обеспечивала бесконечные выставки, дорогие заказы. Конёнков не любил работать без жены: секретом его шедевров были как бы ожившие лица героев. Этого добивалась Маргарита, разговаривавшая с моделями во время сеансов, она ведь прекрасно говорила на английском.
В Нью-йоркской мастерской Сергея Конёнкова, 1927 год. В центре —
Маргарита Конёнкова, которая была при муже и переводчиком,
и менеджером
Познакомилась с Эйнштейном Маргарита следующим образом. В 1933 году, когда Гитлер пришел к власти, Эйнштейн отказался от должности профессора в Берлине и принял предложение Института передовых исследований в Принстоне (штат Нью Джерси). Вскоре дирекция института решила заказать скульптурный портрет своего великого сотрудника у знаменитого русского скульптора Сергея Конёнкова.
В доме мастера Альберт и познакомился с его 35-летней женой Маргаритой. Они подружились, а после нескольких встреч сблизились. Эйнштейн был очарован этой женщиной. Конёнкова не была красавицей, но у неё было особенное лицо: лучистые зелёные глаза, светлые волнистые волосы,. Она буквально притягивала к себе людей. Маргарита вызывала такое доверие, что ревнивый муж, на глазах которого она крутила романы, считал, что супруга верна ему. А Маргарита Ивановна никогда не придерживалась строгих правил. Эйнштейн же был знаменит и пользовался успехом у женщин.
После того как в 1936 году умерла жена Эйнштейна, они стали любовниками. Через Эйнштейна Маргарита познакомилась с Робертом Оппенгеймером и другими учёными-ядерщиками. Альберт знал о её работе на русские спецслужбы и относился к этому спокойно, потому что считал Советскую Россию главным противовесом гитлеровской Германии. Сам он не принимал участия в создании бомбы, и поэтому ничего рассказать об этом Маргарите не мог.
Три года любовники встречались тайно, а однажды Альберт написал Сергею Конёнкову письмо, в котором сообщал, что Маргарита серьёзно больна. К письму прилагались справки, которые Эйнштейн взял у своих друзей-врачей. Те настоятельно советовали Конёнковой подлечиться на курорте Саранак-Лейк, где любил отдыхать Эйнштейн.
В 1937 году Эйнштейн написал стихотворение, посвящённое Маргарите:
«Тебе не вырваться из семейного круга – это наше общее несчастье. Сквозь небо неотвратимо и правдиво проглядывает наше будущее. Голова гудит, как улей, обессилели сердце и руки. Приезжай ко мне в Принстон, тебя ожидают покой и отдых. Мы будем читать Толстого, а когда тебе надоест, ты поднимешь на меня глаза, полные нежности, и я увижу в них отблеск Бога».
Конёнкова бывала в доме Эйнштейна, когда там собирались физики. Именно она на одном из сборищ услышала, что ведутся работы над созданием атомной бомбы, и передала эту информацию в СССР.
Во время Второй мировой войны в Америке было создано Общество помощи России. Маргарита Конёнкова снова оказалась в самом центре внимания. Сергей Рахманинов, Михаил Чехов и многие другие именитые эмигранты из бывших российских граждан, этнических русских и евреев вошли в состав Общества. Сергей Конёнков был избран членом Центрального совета, а Маргарита стала его руководящим секретарем. Популярность Маргариты вновь возросла, портреты замелькали в американской прессе. Она стала вхожа в самые высокие круги общества, познакомилась со многими американскими влиятельными политиками и бизнесменами. В числе её близких знакомых оказалась Элеонора Рузвельт – жена президента.
Возможно, они бы соединились официально, но в 1945 году чету Конёнковых срочно отозвали в СССР. За имуществом Конёнковых в США прислали целый пароход. На него погрузили их личные вещи и скульптуры. Однако в СССР их встретили достаточно холодно. Страна восстанавливалась после тяжёлых потерь, люди были измучены войной, а прибывшие из-за океана «господа» были прекрасно одеты, получили огромную квартиру-мастерскую на Тверской в самом центре Москвы. Конёнковы оказались в изоляции. Тогда Маргарита написала самому Берии. В послании она напоминала о своих заслугах и заслугах супруга перед Отечеством. Это послание косвенным образом подтверждает работу Маргариты на советские спецслужбы.
В 1955 году великий физик Эйнштейн – автор теории относительности, скончался. В 1971 году умер скульптор Сергей Конёнков. Маргарита осталась одна. Последние годы её жизни были очень печальны. Она оказалась совершенно беспомощной и попала в зависимость от женщины, которая «помогала» по хозяйству. Умерла она в 1980 году от истощения. Письма Альберта Эйнштейна к Маргарите Конёнковой были проданы на аукционе «Сотби» в 1998 году
Наверное, чтобы быть женой такого человека, как Сергей Тимофеевич Конёнков – всемирно известного скульптора, – надо быть, по крайней мере, интересной личностью. Маргарита Конёнкова была не только женой выдающегося скульптора, но и любовницей гения. Кроме того, глава советской разведки Павел Судоплатов называл Маргариту Конёнкову одним из самых эффективных агентов советских спецслужб. До сих пор личные дела супругов Конёнковых не рассекречены.
Маргарита Ивановна Воронцова родилась в 1894 году в провинциальном городке Сарапуле, в семье обедневших дворян. В доме родителей она получила очень хорошее образование – свободно владела английским и немецким языками. В 1915 году Маргарита переехала для дальнейшей учёбы в Москву и легко влилась в московское общество. Большую часть времени она проводила в доме Шаляпиных, где познакомилась и с композитором Рахманиновым, и со многими другими замечательными людьми. Эта девушка обладала особым даром очаровывать выдающихся мужчин. Первым стал Борис Шаляпин – сын великого Федора Шаляпина, потом и сам Шаляпин попал под её чары. Говорят, что у неё были романы и с композитором Сергеем Рахманиновым и поэтом Александром Блоком, но достоверной информации об этих романах нет.
В 1916 году предстояла её свадьба с молодым скульптором Петром Бромирским. Тот будучи большим приятелем Конёнкова, показал ему фотографию своей невесты. И Конёнков попросил познакомить их.
«Девушка на фотографии была так прекрасна, что показалась мне творением какого-то неведомого художника. Особенно прекрасен был поворот головы. И руки необыкновенно красивые руки, с тонкими изящными пальцами были у девушки на фотокарточке. Таких рук я не видел никогда!» – вспоминал впоследствии скульптор Сергей Конёнков.
Знакомство состоялось, и Конёнков увлёкся этой девушкой из провинции, хотя и был старше её на 22 года. Маргарита вскоре переступила порог его мастерской и на шесть следующих лет стала его музой, моделью и гражданской женой. Родители отказали в руке дочери маститому художнику из-за большой разницы в возрасте. Но в 1922 году Маргарита Ивановна и Сергей Тимофеевич всё-таки стали официально мужем и женой.
В конце 1923 года супруги Конёнковы выехали в США для участия в выставке русского и советского искусства в Нью-Йорке. Так их миссия значилась официально. А было ли у них тогда неофициальное задание, достоверно неизвестно. Предполагалось, что поездка эта продлится всего несколько месяцев. Однако возвращение на родину состоялось только через 22 года.
Стройная, со вкусом одетая, образованная, свободно владеющая английским, с прекрасными манерами, она опять, как и в своё время в Москве, с лёгкостью влилась в американский высший свет. Первое время скульптора ждал успех.
Популярным портретистом своего супруга сделала Маргарита. Она обеспечивала бесконечные выставки, дорогие заказы. Конёнков не любил работать без жены: секретом его шедевров были как бы ожившие лица героев. Этого добивалась Маргарита, разговаривавшая с моделями во время сеансов, она ведь прекрасно говорила на английском.
В Нью-йоркской мастерской Сергея Конёнкова, 1927 год. В центре —
Маргарита Конёнкова, которая была при муже и переводчиком,
и менеджером
Познакомилась с Эйнштейном Маргарита следующим образом. В 1933 году, когда Гитлер пришел к власти, Эйнштейн отказался от должности профессора в Берлине и принял предложение Института передовых исследований в Принстоне (штат Нью Джерси). Вскоре дирекция института решила заказать скульптурный портрет своего великого сотрудника у знаменитого русского скульптора Сергея Конёнкова.
В доме мастера Альберт и познакомился с его 35-летней женой Маргаритой. Они подружились, а после нескольких встреч сблизились. Эйнштейн был очарован этой женщиной. Конёнкова не была красавицей, но у неё было особенное лицо: лучистые зелёные глаза, светлые волнистые волосы,. Она буквально притягивала к себе людей. Маргарита вызывала такое доверие, что ревнивый муж, на глазах которого она крутила романы, считал, что супруга верна ему. А Маргарита Ивановна никогда не придерживалась строгих правил. Эйнштейн же был знаменит и пользовался успехом у женщин.
После того как в 1936 году умерла жена Эйнштейна, они стали любовниками. Через Эйнштейна Маргарита познакомилась с Робертом Оппенгеймером и другими учёными-ядерщиками. Альберт знал о её работе на русские спецслужбы и относился к этому спокойно, потому что считал Советскую Россию главным противовесом гитлеровской Германии. Сам он не принимал участия в создании бомбы, и поэтому ничего рассказать об этом Маргарите не мог.
Три года любовники встречались тайно, а однажды Альберт написал Сергею Конёнкову письмо, в котором сообщал, что Маргарита серьёзно больна. К письму прилагались справки, которые Эйнштейн взял у своих друзей-врачей. Те настоятельно советовали Конёнковой подлечиться на курорте Саранак-Лейк, где любил отдыхать Эйнштейн.
В 1937 году Эйнштейн написал стихотворение, посвящённое Маргарите:
«Тебе не вырваться из семейного круга – это наше общее несчастье. Сквозь небо неотвратимо и правдиво проглядывает наше будущее. Голова гудит, как улей, обессилели сердце и руки. Приезжай ко мне в Принстон, тебя ожидают покой и отдых. Мы будем читать Толстого, а когда тебе надоест, ты поднимешь на меня глаза, полные нежности, и я увижу в них отблеск Бога».
Конёнкова бывала в доме Эйнштейна, когда там собирались физики. Именно она на одном из сборищ услышала, что ведутся работы над созданием атомной бомбы, и передала эту информацию в СССР.
Во время Второй мировой войны в Америке было создано Общество помощи России. Маргарита Конёнкова снова оказалась в самом центре внимания. Сергей Рахманинов, Михаил Чехов и многие другие именитые эмигранты из бывших российских граждан, этнических русских и евреев вошли в состав Общества. Сергей Конёнков был избран членом Центрального совета, а Маргарита стала его руководящим секретарем. Популярность Маргариты вновь возросла, портреты замелькали в американской прессе. Она стала вхожа в самые высокие круги общества, познакомилась со многими американскими влиятельными политиками и бизнесменами. В числе её близких знакомых оказалась Элеонора Рузвельт – жена президента.
Возможно, они бы соединились официально, но в 1945 году чету Конёнковых срочно отозвали в СССР. За имуществом Конёнковых в США прислали целый пароход. На него погрузили их личные вещи и скульптуры. Однако в СССР их встретили достаточно холодно. Страна восстанавливалась после тяжёлых потерь, люди были измучены войной, а прибывшие из-за океана «господа» были прекрасно одеты, получили огромную квартиру-мастерскую на Тверской в самом центре Москвы. Конёнковы оказались в изоляции. Тогда Маргарита написала самому Берии. В послании она напоминала о своих заслугах и заслугах супруга перед Отечеством. Это послание косвенным образом подтверждает работу Маргариты на советские спецслужбы.
В 1955 году великий физик Эйнштейн – автор теории относительности, скончался. В 1971 году умер скульптор Сергей Конёнков. Маргарита осталась одна. Последние годы её жизни были очень печальны. Она оказалась совершенно беспомощной и попала в зависимость от женщины, которая «помогала» по хозяйству. Умерла она в 1980 году от истощения. Письма Альберта Эйнштейна к Маргарите Конёнковой были проданы на аукционе «Сотби» в 1998 году
- Вложения
-
- c218c746e049.jpg
- (20.66 КБ) 1239 скачиваний
-
- 7aace58e4903.jpg
- (54.41 КБ) 1239 скачиваний
-
- 81dd63ff0216.jpg
- (33.03 КБ) 1239 скачиваний
Re: Женщины
о чем думают женщины
Re: Женщины
Обыкновенный фашизм или откровения акушерки Освенцима
Станислава Лещинска, акушерка из Польши, в течение двух лет до 26 января 1945 года оставалась в лагере Освенцим и лишь в 1965 году написала этот рапорт.
«Из тридцати пяти лет работы акушеркой два года я провела как узница женского концентрационного лагеря Освенцим-Бжезинка, продолжая выполнять свой профессиональный долг. Среди огромного количества женщин, доставлявшихся туда, было много беременных.
Функции акушерки я выполняла там поочередно в трех бараках, которые были построены из досок со множеством щелей, прогрызенных крысами. Внутри барака с обеих сторон возвышались трехэтажные койки. На каждой из них должны были поместиться три или четыре женщины — на грязных соломенных матрасах. Было жестко, потому что солома давно стерлась в пыль, и больные женщины лежали почти на голых досках, к тому же не гладких, а с сучками, натиравшими тело и кости.
Посередине, вдоль барака, тянулась печь, построенная из кирпича, с топками по краям. Она была единственным местом для принятия родов, так как другого сооружения для этой цели не было. Топили печь лишь несколько раз в году. Поэтому донимал холод, мучительный, пронизывающий, особенно зимой, когда с крыши свисали длинные сосульки.
О необходимой для роженицы и ребенка воде я должна была заботиться сама, но для того чтобы принести одно ведро воды, надо было потратить не меньше двадцати минут.
В этих условиях судьба рожениц была плачевной, а роль акушерки — необычайно трудной: никаких асептических средств, никаких перевязочных материалов. Сначала я была предоставлена самой себе: в случаях осложнений, требующих вмешательства врача-специалиста, например, при отделении плаценты вручную, я должна была действовать сама. Немецкие лагерные врачи — Роде, Кениг и Менгеле — не могли «запятнать» своего призвания врача, оказывая помощь представителям другой национальности, поэтому взывать к их помощи я не имела права.
Позже я несколько раз пользовалась помощью польской женщины-врача Ирены Конечной, работавшей в соседнем отделении. А когда я сама заболела сыпным тифом, большую помощь мне оказала врач Ирена Бялувна, заботливо ухаживавшая за мной и за моими больными.
О работе врачей в Освенциме не буду упоминать, так как то, что я наблюдала, превышает мои возможности выразить словами величие призвания врача и героически выполненного долга. Подвиг врачей и их самоотверженность запечатлелись в сердцах тех, кто никогда уже об этом не сможет рассказать, потому что они приняли мученическую смерть в неволе. Врач в Освенциме боролся за жизнь приговоренных к смерти, отдавая свою собственную жизнь. Он имел в своем распоряжении лишь несколько пачек аспирина и огромное сердце. Там врач работал не ради славы, чести или удовлетворения профессиональных амбиций. Для него существовал только долг врача — спасать жизнь в любой ситуации.
Количество принятых мной родов превышало 3000. Несмотря на невыносимую грязь, червей, крыс, инфекционные болезни, отсутствие воды и другие ужасы, которые невозможно передать, там происходило что-то необыкновенное.
Однажды эсэсовский врач приказал мне составить отчет о заражениях в процессе родов и смертельных исходах среди матерей и новорожденных детей. Я ответила, что не имела ни одного смертельного исхода ни среди матерей, ни среди детей. Врач посмотрел на меня с недоверием. Сказал, что даже усовершенствованные клиники немецких университетов не могут похвастаться таким успехом. В его глазах я прочитала гнев и зависть. Возможно, до предела истощенные организмы были слишком бесполезной пищей для бактерий.
Женщина, готовящаяся к родам, вынуждена была долгое время отказывать себе в пайке хлеба, за который могла достать себе простыню. Эту простыню она разрывала на лоскуты, которые могли служить пеленками для малыша.
Стирка пеленок вызывала много трудностей, особенно из-за строгого запрета покидать барак, а также невозможности свободно делать что-либо внутри него. Выстиранные пеленки роженицы сушили на собственном теле.
До мая 1943 года все дети, родившиеся в освенцимском лагере, зверским способом умерщвлялись: их топили в бочонке. Это делали медсестры Клара и Пфани. Первая была акушеркой по профессии и попала в лагерь за детоубийство. Поэтому она была лишена права работать по специальности. Ей было поручено делать то, для чего она была более пригодна. Также ей была доверена руководящая должность старосты барака. Для помощи к ней была приставлена немецкая уличная девка Пфани. После каждых родов из комнаты этих женщин до рожениц доносилось громкое бульканье и плеск воды. Вскоре после этого роженица могла увидеть тело своего ребенка, выброшенное из барака и разрываемое крысами.
В мае 1943 года положение некоторых детей изменилось. Голубоглазых и светловолосых детей отнимали у матерей и отправляли в Германию с целью денационализации. Пронзительный плач матерей провожал увозимых малышей. Пока ребенок оставался с матерью, само материнство было лучом надежды. Разлука была страшной.
Еврейских детей продолжали топить с беспощадной жестокостью. Не было речи о том, чтобы спрятать еврейского ребенка или скрыть его среди не еврейских детей. Клара и Пфани попеременно внимательно следили за еврейскими женщинами во время родов. Рожденного ребенка татуировали номером матери, топили в бочонке и выбрасывали из барака.
Судьба остальных детей была еще хуже: они умирали медленной голодной смертью. Их кожа становилась тонкой, словно пергаментной, сквозь нее просвечивали сухожилия, кровеносные сосуды и кости. Дольше всех держались за жизнь советские дети — из Советского Союза было около 50% узниц.
Среди многих пережитых там трагедий особенно живо запомнилась мне история женщины из Вильно, отправленной в Освенцим за помощь партизанам. Сразу после того, как она родила ребенка, кто-то из охраны выкрикнул ее номер (заключенных в лагере вызывали по номерам). Я пошла, чтобы объяснить ее ситуацию, но это не помогало, а только вызвало гнев. Я поняла, что ее вызывают в крематорий. Она завернула ребенка в грязную бумагу и прижала к груди... Ее губы беззвучно шевелились, — видимо, она хотела спеть малышу песенку, как это иногда делали матери, напевая своим младенцам колыбельные, чтобы утешить их в мучительный холод и голод и смягчить их горькую долю.
Но у этой женщины не было сил... она не могла издать ни звука — только крупные слезы текли из-под век, стекали по ее необыкновенно бледным щекам, падая на головку маленького приговоренного. Что было более трагичным, трудно сказать, — переживание смерти младенца, гибнущего на глазах матери, или смерть матери, в сознании которой остается ее живой ребенок, брошенный на произвол судьбы.
Среди этих кошмарных воспоминаний в моем сознании мелькает одна мысль, один лейтмотив. Все дети родились живыми. Их целью была жизнь! Пережило лагерь едва ли тридцать из них. Несколько сотен детей были вывезены в Германию для денационализации, свыше 1500 были утоплены Кларой и Пфани, более 1000 детей умерли от голода и холода (эти приблизительные данные не включают период до конца апреля 1943 года).
У меня до сих пор не было возможности передать Службе Здоровья свой акушерский рапорт из Освенцима. Передаю его сейчас во имя тех, которые не могут ничего сказать миру о зле, причиненном им, во имя матери и ребенка.
Если в моем Отечестве, несмотря на печальный опыт войны, могут возникнуть тенденции, направленные против жизни, то я надеюсь на голос всех акушеров, всех настоящих матерей и отцов, всех порядочных граждан в защиту жизни и прав ребенка.
В концентрационном лагере все дети — вопреки ожиданиям — рождались живыми, красивыми, пухленькими. Природа, противостоящая ненависти, сражалась за свои права упорно, находя неведомые жизненные резервы. Природа является учителем акушера. Он вместе с природой борется за жизнь и вместе с ней провозглашает прекраснейшую вещь на свете — улыбку ребенка".
Станислава Лещинска, акушерка из Польши, в течение двух лет до 26 января 1945 года оставалась в лагере Освенцим и лишь в 1965 году написала этот рапорт.
«Из тридцати пяти лет работы акушеркой два года я провела как узница женского концентрационного лагеря Освенцим-Бжезинка, продолжая выполнять свой профессиональный долг. Среди огромного количества женщин, доставлявшихся туда, было много беременных.
Функции акушерки я выполняла там поочередно в трех бараках, которые были построены из досок со множеством щелей, прогрызенных крысами. Внутри барака с обеих сторон возвышались трехэтажные койки. На каждой из них должны были поместиться три или четыре женщины — на грязных соломенных матрасах. Было жестко, потому что солома давно стерлась в пыль, и больные женщины лежали почти на голых досках, к тому же не гладких, а с сучками, натиравшими тело и кости.
Посередине, вдоль барака, тянулась печь, построенная из кирпича, с топками по краям. Она была единственным местом для принятия родов, так как другого сооружения для этой цели не было. Топили печь лишь несколько раз в году. Поэтому донимал холод, мучительный, пронизывающий, особенно зимой, когда с крыши свисали длинные сосульки.
О необходимой для роженицы и ребенка воде я должна была заботиться сама, но для того чтобы принести одно ведро воды, надо было потратить не меньше двадцати минут.
В этих условиях судьба рожениц была плачевной, а роль акушерки — необычайно трудной: никаких асептических средств, никаких перевязочных материалов. Сначала я была предоставлена самой себе: в случаях осложнений, требующих вмешательства врача-специалиста, например, при отделении плаценты вручную, я должна была действовать сама. Немецкие лагерные врачи — Роде, Кениг и Менгеле — не могли «запятнать» своего призвания врача, оказывая помощь представителям другой национальности, поэтому взывать к их помощи я не имела права.
Позже я несколько раз пользовалась помощью польской женщины-врача Ирены Конечной, работавшей в соседнем отделении. А когда я сама заболела сыпным тифом, большую помощь мне оказала врач Ирена Бялувна, заботливо ухаживавшая за мной и за моими больными.
О работе врачей в Освенциме не буду упоминать, так как то, что я наблюдала, превышает мои возможности выразить словами величие призвания врача и героически выполненного долга. Подвиг врачей и их самоотверженность запечатлелись в сердцах тех, кто никогда уже об этом не сможет рассказать, потому что они приняли мученическую смерть в неволе. Врач в Освенциме боролся за жизнь приговоренных к смерти, отдавая свою собственную жизнь. Он имел в своем распоряжении лишь несколько пачек аспирина и огромное сердце. Там врач работал не ради славы, чести или удовлетворения профессиональных амбиций. Для него существовал только долг врача — спасать жизнь в любой ситуации.
Количество принятых мной родов превышало 3000. Несмотря на невыносимую грязь, червей, крыс, инфекционные болезни, отсутствие воды и другие ужасы, которые невозможно передать, там происходило что-то необыкновенное.
Однажды эсэсовский врач приказал мне составить отчет о заражениях в процессе родов и смертельных исходах среди матерей и новорожденных детей. Я ответила, что не имела ни одного смертельного исхода ни среди матерей, ни среди детей. Врач посмотрел на меня с недоверием. Сказал, что даже усовершенствованные клиники немецких университетов не могут похвастаться таким успехом. В его глазах я прочитала гнев и зависть. Возможно, до предела истощенные организмы были слишком бесполезной пищей для бактерий.
Женщина, готовящаяся к родам, вынуждена была долгое время отказывать себе в пайке хлеба, за который могла достать себе простыню. Эту простыню она разрывала на лоскуты, которые могли служить пеленками для малыша.
Стирка пеленок вызывала много трудностей, особенно из-за строгого запрета покидать барак, а также невозможности свободно делать что-либо внутри него. Выстиранные пеленки роженицы сушили на собственном теле.
До мая 1943 года все дети, родившиеся в освенцимском лагере, зверским способом умерщвлялись: их топили в бочонке. Это делали медсестры Клара и Пфани. Первая была акушеркой по профессии и попала в лагерь за детоубийство. Поэтому она была лишена права работать по специальности. Ей было поручено делать то, для чего она была более пригодна. Также ей была доверена руководящая должность старосты барака. Для помощи к ней была приставлена немецкая уличная девка Пфани. После каждых родов из комнаты этих женщин до рожениц доносилось громкое бульканье и плеск воды. Вскоре после этого роженица могла увидеть тело своего ребенка, выброшенное из барака и разрываемое крысами.
В мае 1943 года положение некоторых детей изменилось. Голубоглазых и светловолосых детей отнимали у матерей и отправляли в Германию с целью денационализации. Пронзительный плач матерей провожал увозимых малышей. Пока ребенок оставался с матерью, само материнство было лучом надежды. Разлука была страшной.
Еврейских детей продолжали топить с беспощадной жестокостью. Не было речи о том, чтобы спрятать еврейского ребенка или скрыть его среди не еврейских детей. Клара и Пфани попеременно внимательно следили за еврейскими женщинами во время родов. Рожденного ребенка татуировали номером матери, топили в бочонке и выбрасывали из барака.
Судьба остальных детей была еще хуже: они умирали медленной голодной смертью. Их кожа становилась тонкой, словно пергаментной, сквозь нее просвечивали сухожилия, кровеносные сосуды и кости. Дольше всех держались за жизнь советские дети — из Советского Союза было около 50% узниц.
Среди многих пережитых там трагедий особенно живо запомнилась мне история женщины из Вильно, отправленной в Освенцим за помощь партизанам. Сразу после того, как она родила ребенка, кто-то из охраны выкрикнул ее номер (заключенных в лагере вызывали по номерам). Я пошла, чтобы объяснить ее ситуацию, но это не помогало, а только вызвало гнев. Я поняла, что ее вызывают в крематорий. Она завернула ребенка в грязную бумагу и прижала к груди... Ее губы беззвучно шевелились, — видимо, она хотела спеть малышу песенку, как это иногда делали матери, напевая своим младенцам колыбельные, чтобы утешить их в мучительный холод и голод и смягчить их горькую долю.
Но у этой женщины не было сил... она не могла издать ни звука — только крупные слезы текли из-под век, стекали по ее необыкновенно бледным щекам, падая на головку маленького приговоренного. Что было более трагичным, трудно сказать, — переживание смерти младенца, гибнущего на глазах матери, или смерть матери, в сознании которой остается ее живой ребенок, брошенный на произвол судьбы.
Среди этих кошмарных воспоминаний в моем сознании мелькает одна мысль, один лейтмотив. Все дети родились живыми. Их целью была жизнь! Пережило лагерь едва ли тридцать из них. Несколько сотен детей были вывезены в Германию для денационализации, свыше 1500 были утоплены Кларой и Пфани, более 1000 детей умерли от голода и холода (эти приблизительные данные не включают период до конца апреля 1943 года).
У меня до сих пор не было возможности передать Службе Здоровья свой акушерский рапорт из Освенцима. Передаю его сейчас во имя тех, которые не могут ничего сказать миру о зле, причиненном им, во имя матери и ребенка.
Если в моем Отечестве, несмотря на печальный опыт войны, могут возникнуть тенденции, направленные против жизни, то я надеюсь на голос всех акушеров, всех настоящих матерей и отцов, всех порядочных граждан в защиту жизни и прав ребенка.
В концентрационном лагере все дети — вопреки ожиданиям — рождались живыми, красивыми, пухленькими. Природа, противостоящая ненависти, сражалась за свои права упорно, находя неведомые жизненные резервы. Природа является учителем акушера. Он вместе с природой борется за жизнь и вместе с ней провозглашает прекраснейшую вещь на свете — улыбку ребенка".
Re: Женщины
:roze:- Вложения
-
- 10408097_740395229383137_5607612013066888356_n.jpg
- (48.44 КБ) 1131 скачивание
Re: Женщины
Акунин Борис
Это Елизавета Кушелева-Томановская-Дмитриева-Давыдовская (почему целых четыре фамилии, сейчас объясню).
Родилась она в 1851 году. С детства была очень хороша собой и вообще, как тогда говорили, «подавала надежды». Сам Мусоргский давал ей уроки музыки. Алексей Куропаткин, будущий соратник Скобелева и военный министр, вспоминает: «Лиза была выдающейся красоты девушка, с благородным образом мыслей и способностью говорить образно и пылко... Проникнутая идеями службы в пользу народа, она непрерывно доказывала мне необходимость оставить военную службу и идти в народ...».
Как многие русские барышни той поры, Лиза мечтала учиться чему-нибудь настоящему, «неженскому». Тогда это было возможно только за границей. Чтобы добиться своего, Кушелева семнадцатилетней вступила в фиктивный брак с неким Михаилом Томановским – благодаря Чернышевскому такие союзы тогда были в моде.
Но оказавшись в Европе, девушка увлеклась не учением, а социалистической идеей. Вступила в русскую секцию Интернационала, пожертвовала на дело светлого будущего свое немаленькое наследство – шестьдесят тысяч рублей. Потом отправилась в Лондон к Карлу Марксу и вошла в ближний круг главного гуру социалистов.
Когда в Париже произошла первая в истории коммунистическая революция, Маркс отправил наблюдать за историческими событиями двух эмиссаров, одним из которых была Елизавета Томановская. В Париже, чтобы не компрометировать законного супруга, она взяла псевдоним «Дмитриева». Но одним наблюдением не ограничилась.
Имя Елизаветы Дмитриевой упоминается во всех книгах, посвященных Парижской Коммуне. Вместе с легендарной Луизой Мишель юная русская барышня (ей было всего 20 лет) создала и возглавила революционную организацию женщин. Пять тысяч коммунарок сражались на баррикадах вместе с мужчинами. Во время одного из последних, самых кровавых боев Дмитриева была тяжело ранена. Ее унесли с баррикады, спрятали от версальцев и позднее переправили за границу.
На этом иностранные авторы обычно заканчивают рассказ о героической «княгине Элизабет» (раз богатая русская – то, разумеется, princess, как же иначе?). Ее дальнейшая судьба им неизвестна.
И очень хорошо, что неизвестна.
На имя Елизаветы Томановской я впервые наткнулся, когда готовился писать повесть «Пиковый валет» и изучал судебное дело «червонных валетов» - шайки ловких аферистов, которые в семидесятые годы весело и изобретательно потрошили московских богатеев. Один из главарей шайки, сын тайного советника Иван Давыдовский, называет эту женщину своей гражданской женой и ходатайствует, чтобы ей разрешили отправиться за ним в Сибирь.
Тогда-то и выяснилось, что парижская революционерка Дмитриева, про которую я слышал еще в школе (тогда как раз пышно отмечалось 100-летие Коммуны), и сожительница осужденного мошенника – один и тот же человек.
Не знаю, как произошла эта метаморфоза. Участница Интернационала, подруга Маркса, одна из заметнейших фигур Парижской Коммуны забыла про освобождение пролетариата, про мировую революцию и связала свою жизнь с жалким проходимцем.
«Жалким» - потому что Давыдовский был субъектом преотвратительным. Он обошелся со своей самоотверженной возлюбленной гадко. Пока был на свободе и при деньгах, держал на положении любовницы, хоть она и родила ему двух дочерей. Зато когда оказался за решеткой, сразу предложил руку и сердце. Четверть века Елизавета прожила с ним в сибирской глуши. «Политические» не желали иметь с ней дела, поскольку она была женой презренного уголовника. Бывшая «княгиня Элизабет» пыталась заниматься мелочной торговлей, изготавливала какие-то кондитерские изделия, завела корову. Ради того чтоб не оставлять мужа, пожертвовала образованием дочерей. Давыдовский всё это принимал как должное. Но, отбыв срок ссылки, немедленно бросил семью и вернулся в европейскую Россию один.
Конец жизни Елизаветы Давыдовской теряется в сумерках. Судя по адресной книге, накануне революции она жила в Москве с дочерьми, которые, очевидно, досидели в Сибири до стародевичества. Год смерти Дмитриевой-Давыдовской неизвестен.
Краткое резюме этой непоследовательной жизни выглядит так: жила-была прекрасная и прекраснодушная девушка незаурядной смелости и силы, мечтала построить царство справедливости и даже приступила к осуществлению этого грандиозного прожекта, но - любовь зла - полюбила рогатого козла и потратила свою драгоценную жизнь на служение этому несимпатичному животному.
Какая горькая потеря. Какая безрассудная растрата.
И дело, конечно, не в коммунистической идее (пропади она пропадом), а в том, что большой человек разменялся на мелочи. Променял Большой Мир на малый, да и тот оказался пшиком.
В общем, как-то так относился я к этой грустной и даже оскорбительной истории.
А сейчас вдруг подумалось: что если Елизавета была вопреки всему счастлива со своим моральным уродом? И четвертьвековые тяготы были ей в радость?
Масштабный человек остается масштабным, даже если сворачивает с широкого тракта на глухую тропинку. Если сражается за справедливость – так до тех пор, пока не унесут с баррикады без сознания. А если полюбит – то пожертвует ради любимого всем, не считая это жертвой, и никогда ни о чем не пожалеет.
- Вложения
-
- 293356_original.jpg
- (60.97 КБ) 1094 скачивания
Re: Женщины
Жанна де Бельвиль
Бретонская дворянка Жанна де Бельвиль, бывшая замужем за рыцарем де Клиссон, стала пиратом не из любви к приключениям и богатству, а из желания отомстить.
В период 1337-1453 с несколькими перерывами шла война между Англией и Францией, вошедшая в историю как Столетняя война. Супруг Жанны де Бельвиль был обвинен в предательстве.
Король Франции Филипп II приказал арестовать его, и без всяких доказательств и суда 2 августа 1943 года он был передан в руки палача. Вдова Жанна де Бельвиль-Клисон, известная своей красотой, очарованием и гостеприимством, поклялась жестоко отомстить. Она продала свое имущество и купила три быстроходных корабля. По другой версии она отправилась в Англию, добилась аудиенции у короля Эдуарда и благодаря своей красоте... получила у монарха для корсарских операций против Франции три быстроходных корабля.
Одним судном командовала она сама, другими – два ее сына. Маленький флот получивший название «Флот возмездия в Ла-Манше» стал «бичом божьим» во французских прибрежных водах. Пираты немилосердно отправлли на дно французские корабли, опустошая прибрежные районы. Говорят, что каждый, кому предстояло пересечь Ла-Манш на французском корабле, прежде всего писал завещание.
Несколько лет эскадра грабила французские торговые суда, нередко нападала даже на военные корабли. Жанна участвовала в битвах, превосходно владела как саблей, так и абордажным топором. Команду захваченного корабля она, как правило, приказывала полностью уничтожить. Неудивительно, что вскоре Филипп VI отдал приказ «поймать ведьму живой или мертвой».
И однажды французам удалось окружить пиратские корабли. Видя, что силы неравны, Жанна проявила настоящее коварство – с несколькими матросами она спустила на воду баркас и вместе с сыновьями и десятком гребцов покинула поле боя, бросив своих соратников.
Однако судьба жестоко отплатила ей за предательство. В течение десяти дней беглецы блуждали по морю – ведь у них не было навигационных приборов. Несколько человек умерли от жажды (среди них – младший сын Жанны). На одиннадцатый день уцелевшие пираты добрались до берегов Франции. Там их приютил друг казненного де Бельвиля.
После этого Жанна де Бельвиль, которая считается первой женщиной-пиратом, оставила свое кровавое ремесло, вновь вышла замуж. Народная молва говорила: стала вышивать бисером, завела множество котиков и остепенилась. Вот что крест животворящий делает что значит удачное замужество...
Бретонская дворянка Жанна де Бельвиль, бывшая замужем за рыцарем де Клиссон, стала пиратом не из любви к приключениям и богатству, а из желания отомстить.
В период 1337-1453 с несколькими перерывами шла война между Англией и Францией, вошедшая в историю как Столетняя война. Супруг Жанны де Бельвиль был обвинен в предательстве.
Король Франции Филипп II приказал арестовать его, и без всяких доказательств и суда 2 августа 1943 года он был передан в руки палача. Вдова Жанна де Бельвиль-Клисон, известная своей красотой, очарованием и гостеприимством, поклялась жестоко отомстить. Она продала свое имущество и купила три быстроходных корабля. По другой версии она отправилась в Англию, добилась аудиенции у короля Эдуарда и благодаря своей красоте... получила у монарха для корсарских операций против Франции три быстроходных корабля.
Одним судном командовала она сама, другими – два ее сына. Маленький флот получивший название «Флот возмездия в Ла-Манше» стал «бичом божьим» во французских прибрежных водах. Пираты немилосердно отправлли на дно французские корабли, опустошая прибрежные районы. Говорят, что каждый, кому предстояло пересечь Ла-Манш на французском корабле, прежде всего писал завещание.
Несколько лет эскадра грабила французские торговые суда, нередко нападала даже на военные корабли. Жанна участвовала в битвах, превосходно владела как саблей, так и абордажным топором. Команду захваченного корабля она, как правило, приказывала полностью уничтожить. Неудивительно, что вскоре Филипп VI отдал приказ «поймать ведьму живой или мертвой».
И однажды французам удалось окружить пиратские корабли. Видя, что силы неравны, Жанна проявила настоящее коварство – с несколькими матросами она спустила на воду баркас и вместе с сыновьями и десятком гребцов покинула поле боя, бросив своих соратников.
Однако судьба жестоко отплатила ей за предательство. В течение десяти дней беглецы блуждали по морю – ведь у них не было навигационных приборов. Несколько человек умерли от жажды (среди них – младший сын Жанны). На одиннадцатый день уцелевшие пираты добрались до берегов Франции. Там их приютил друг казненного де Бельвиля.
После этого Жанна де Бельвиль, которая считается первой женщиной-пиратом, оставила свое кровавое ремесло, вновь вышла замуж. Народная молва говорила: стала вышивать бисером, завела множество котиков и остепенилась. Вот что крест животворящий делает что значит удачное замужество...
- Вложения
-
- 0_d8fe6_90c2e3da_XL.jpg
- (54.08 КБ) 1063 скачивания
Re: Женщины
Сальвадор Дали и его муза и супруга Гала, уроженка Казанской губернии, в девичестве Елена Ивановна Дьяконова, 1945 г.
Re: Женщины
Жертва ядерной катастрофы пережила кошмарное детство и сильнейшие физические ограничения, чтобы стать спортивной гребчихой.
Одинокие морозные ночи в Украине. В темном коридоре раздаются шаги. За дверью дети, дрожа, прижались друг к дружке.
В этом коридоре сосульки висят, как зубы, вдоль железной трубы, которая должна нести тепло в комнату с мальчиками и девочками, которых бросили родители из-за страшных физических деформаций.
Они родились в тени страшнейшей в истории человечества ядерной катастрофы, дети Чернобыля. Они знали из опыта, что за шагами в коридоре последует еще одна ночь кошмаров.
В конце коридора находится кухня, где они могут попытаться найти сухие хлебные крошки, чтобы пустые желудки не завязались в узел.
Однажды ночью, 15 лет назад, Оксана и ее лучшая подруга Лина, выскользнули из-под одеял и тихо пробрались в коридор, в сторону хлеба. Девочка не могла знать, что события следующих минут навсегда отпечатают живой кошмар в ее памяти.
Re: Женщины
- Я больше не интересна королю! - маркиза де Помпадур закрыла лицо руками.
Мадам Оссе нежно обняла ее за плечи.
- Все обойдется, мадам.
- Мне скоро сорок, мой организм уже не выдерживает ни любовных возлияний, ни абортов. Людовику нравятся молодые женщины, а здесь в Версале любая девица норовит прыгнуть к королю в постель!
Неужели мне стоит воплотить мою давнюю задумку, Олений парк?
- Олений парк? - спросила мадам Оссе удивленно. - Я что-то о нем не слышала.
- Королю надо развлекаться. - ответила Помпадур.
Дамский угодник и сибарит Людовик XV теперь действительно сильно скучал даже на балах и в театральной ложе.
Отдав все политические дела верной маркизе, чьими чарами король уже успел изрядно пресытиться за много лет их головокружительного романа, он жаждал разнообразия в своей пышной, ленивой и праздной жизни....
Превратив скромную красавицу мадам Этиоль во всесильную маркизу де Помпадур, разлучив ее с законным мужем и сделав любимой наложницей, король считал, что сделал все, что мог, и должен был - кем была бы Помпадур без Версаля и любви короля,несмотря на ее ум, шарм, способности?
Долгие годы она как могла скрашивала досуг короля, не позволяя ему даже зевнуть, хотя рядом с ней королю явно не спалось - эти бесконечные остроумные театральные постановки, маскарады, супы, сваренные лично маркизой из овощей ее собственного огородика....
Ее фантазия поистине неисчерпаема, но молодые женщины - это тот лакомый кусочек, от которого трудно отказаться, даже обладая незаурядной Помпадур!
И она знала это...
Критерии отбора девушек для развлечений короля были таковы : красота и полное отсутствие ума.
Маркиза знала, что государь любит остроумных и интересных, а если она еще и красива, то это опасно - он может увлечься серьезно, надолго, и тогда....
Отныне в зону внимания Помпадур попадали юные эффектные, аппетитные пустышки и дурочки, желательно дворянского происхождения, но позволялось и рангом ниже, незамужние, со склонностью барышни - " наживки " к любовным авантюрам.
"Олений парк" располагался в окрестностях Версаля, и представлял собой красивый особняк, утопающий в зелени, ухоженный и привлекательный.
Маркиза позаботилась и о богатой роскошной обстановке, и бесшумных и молчаливых слугах, и появляющихся из большого люка деликатесах с охлажденным шампанским и ароматными цветами, и о широком удобном любовном ложе....
Заинтригованной прелестнице говорили, что ею заинтересовался некий высокопоставленный польский вельможа, и за ночь любви она получит солидненькую сумму - выгодная сделка!
Девушке закрывали глаза, и везли в особняк, где она находила и дорогие платья. и вкусные кушанья, и пенную душистую ванну с травами, и любые развлечения.
А ночью пред девушкой представал высокий, статный незнакомец в маске, которую он мог снять по своему желанию, и дать себя узнать.
Утром одалиска получала обещанные деньги, подарки и ее возвращали обратно - возможно, до следующего визита, это зависело от короля.
В любом случае девушка не оставалась в убытке, ведь потом ее выдавали замуж, маркиза через своих агентов подыскивала женихов, чтоб девушка осталась довольной, счастливой, и с подарками.
Позже, девушек одевали согласно фантазиям короля - это тоже было плодом усилий маркизы, и хотя поползли слухи, что в загадочном парке тратятся огромные суммы, в том числе и казенные, а также растлевают малолеток, трудяга - маркиза обращала внимания на это мало.
Однажды ее агенты показали ей картину " Одалиска", выполненную любимцем Франции Франсуа Буше, изображающую юную девушку красивого и соблазнительного сложения.
Говорили, что романтичный, тонко чувствующий Буше выбирает для своих Диан и Венер простых девушек, которых видит в церквях или на рыночных площадях...
Его известная мастерская, где рождались шедевры, была наполнена хорошенькими гризетками, которым знаменитый художник помогал делать хорошую карьеру, являя миру на своих полотнах.
Маркиза навела справки - Мария Луиза О, Мерфи, ирландского происхождения, натурщица, 15 лет от роду, приехала в Париж с родней из Руана, одна из сестер подает надежды как артистка.
Она соответствовала критериям - обладала миловидной наружностью, пикантным телом, спокойным нравом, и ее не опекали родные.
Отец, Даниэль О, Мерфи, бывший солдат, некогда явившийся во Францию за лучшей долей, скончался в Руане, а оставшаяся без средств мать с остальными дочерьми, приехала в Париж, и сразу поняла, что ее красавицам дочкам здесь найдется место, и пятеро барышень О, Мерфи работали актрисами и натурщицами, помогая матери, торгующей подержанными вещами, но не слишком следящей за тем, как ее дочки проводят свой досуг.
Одна из сестер, Виктуар, впоследствии стала ведущей актрисой парижской Комической оперы.
Семье требовались деньги, и когда Мария Луиза получила предложение нанести визит в " Олений парк", раздумывала недолго.
Но все сразу пошло не так.
Ирландская болтушка оказалась слишком интересной и веселой для короля - давно он так не смеялся над ее шуточками и россказнями!
Маркиза каждый день выслушивала тайные донесения о том, что Людовику больше не нужны новые девушки, он вовсю развлекается с Луизой О, Мерфи под носом у всесильной маркизы!
Помпадур приходилось уходить с головой в работу, дабы не сойти с ума от ревности, и она постоянно ловила себя на мысли, что слушая донесения послов, или танцуя на маскараде, думает об этой ирландской нахалке.
А потом весь двор заговорил о том, что у новой любовницы короля будет ребенок.
Сама маркиза так и не смогла осчастливить Людовика плодом их любви, у нее была лишь дочка Александрина от мужа Ленормана Этиоль.
Вопреки злорадному желанию маркизы, Луиза вовсе не оказалась неповоротливой, грубой и безвкусно одетой " девкой", которой в пору торговать селедками.
Новые дорогие шикарные платья сидели на Луизе, как влитые, а ее мягкая и несколько фривольная улыбка, ясные глазки, свежая кожа молочного цвета, и детская непосредственность были ее лучшей рекламой.
И хотя красотка не стремилась в политику, мало интересовалась делами страны, и не представляла угрозу для маркизы, все ждали развязки, Людовик не был верным и постоянным влюбленным.
Маркиза проигрывала Луизе в молодости.
Людовик все реже заходил к маркизе, она оказалась словно в вакууме, и по привычке с полнейшим спокойствием воспринимала разговоры о родившемся ангелочке Агате Луизе, юной маме, и потерявшем голову от счастья, стареющем монархе - ей не привыкать к жестокости двора!
Потом Луиза забеременела, и хотя двор сомневался в отцовстве Людовика, его страсть к ирландской натурщице великого Франсуа Буше не угасла, он два года держал маркизу на расстоянии, деля ложе с Луизой, с присутствием которой в жизни мужа смирилась и добрая королева Мария Лещинская, хотя с большей симпатией относившаяся к маркизе де Помпадур.
Но Луиза сама погубила себя.
Привыкнув к вседозволенности, она захотела все таки большего - выгнать маркизу де Помпадур из Версаля.
Отвыкший от важных государственных дел, которыми занималась маркиза, и питавший нежность и благодарность к ней Людовик на этот раз не выполнил просьбу молодой наложницы.
Двор загудел о переменах, о новом возвращении забытой де Помпадур, о новых фаворитках, более осторожных...
Маркиза вернулась победительницей - король без нее не мог!
Но и Луиза не осталась в накладе, ее сосватали богатому дворянину при условии удалиться подальше от двора.
Ей пришлось подчиниться.
Впоследствии она выходила замуж еще два раза.
Одним из них был Жак де Бофранше, граф де Айя, видный и популярный человек. С Луизой у них был сын.
Пережив и Людовика XV, и маркизу, Буше, и многих своих друзей и злопыхателей, Луиза вновь оказалась при дворе, возобновила прежние связи, и активно вела светскую жизнь - от былой натурщицы остались лишь воспоминания, Луиза была настоящей " львицей", праздной и величавой....
Распробовав шикарную жизнь, Луиза уже не смогла приобщиться к новой, вне Версаля.
С приходом к власти Робеспьера, Луизу неожиданно арестовали за роялистские убеждения, жалость к королевской молодой чете, и прочим " подозрительным".
Но удача пока еще была на стороне О, Мерфи. Она получила свободу, пережила годы потрясений, не покидая Францию, и когда к власти пришел Наполеон Бонапарт, возобновила свои выходы в свет.
В Париже все знали молодую душой, гостеприимную и веселую Луизу...
Она умерла в 1814 году, в Париже.
Ее сын от брака с Жаком де Бофранше де Айя, сделал блестящую военную карьеру, дослужился до генерала.
Его сестра Агата Луиза, внебрачная дочка короля Людовика XV, возможно, посвятила себя церкви, но данные сомнительны. Скорее всего, она прожила незаметную жизнь, не оставила заметного следа в истории....
Франсуа Буше
Портрет Мари-Луизы О'Мерфи (Обнаженная на кушетке) 1752
Франсуа Буше
Портрет маркизы де Помпадур 1759
Мадам Оссе нежно обняла ее за плечи.
- Все обойдется, мадам.
- Мне скоро сорок, мой организм уже не выдерживает ни любовных возлияний, ни абортов. Людовику нравятся молодые женщины, а здесь в Версале любая девица норовит прыгнуть к королю в постель!
Неужели мне стоит воплотить мою давнюю задумку, Олений парк?
- Олений парк? - спросила мадам Оссе удивленно. - Я что-то о нем не слышала.
- Королю надо развлекаться. - ответила Помпадур.
Дамский угодник и сибарит Людовик XV теперь действительно сильно скучал даже на балах и в театральной ложе.
Отдав все политические дела верной маркизе, чьими чарами король уже успел изрядно пресытиться за много лет их головокружительного романа, он жаждал разнообразия в своей пышной, ленивой и праздной жизни....
Превратив скромную красавицу мадам Этиоль во всесильную маркизу де Помпадур, разлучив ее с законным мужем и сделав любимой наложницей, король считал, что сделал все, что мог, и должен был - кем была бы Помпадур без Версаля и любви короля,несмотря на ее ум, шарм, способности?
Долгие годы она как могла скрашивала досуг короля, не позволяя ему даже зевнуть, хотя рядом с ней королю явно не спалось - эти бесконечные остроумные театральные постановки, маскарады, супы, сваренные лично маркизой из овощей ее собственного огородика....
Ее фантазия поистине неисчерпаема, но молодые женщины - это тот лакомый кусочек, от которого трудно отказаться, даже обладая незаурядной Помпадур!
И она знала это...
Критерии отбора девушек для развлечений короля были таковы : красота и полное отсутствие ума.
Маркиза знала, что государь любит остроумных и интересных, а если она еще и красива, то это опасно - он может увлечься серьезно, надолго, и тогда....
Отныне в зону внимания Помпадур попадали юные эффектные, аппетитные пустышки и дурочки, желательно дворянского происхождения, но позволялось и рангом ниже, незамужние, со склонностью барышни - " наживки " к любовным авантюрам.
"Олений парк" располагался в окрестностях Версаля, и представлял собой красивый особняк, утопающий в зелени, ухоженный и привлекательный.
Маркиза позаботилась и о богатой роскошной обстановке, и бесшумных и молчаливых слугах, и появляющихся из большого люка деликатесах с охлажденным шампанским и ароматными цветами, и о широком удобном любовном ложе....
Заинтригованной прелестнице говорили, что ею заинтересовался некий высокопоставленный польский вельможа, и за ночь любви она получит солидненькую сумму - выгодная сделка!
Девушке закрывали глаза, и везли в особняк, где она находила и дорогие платья. и вкусные кушанья, и пенную душистую ванну с травами, и любые развлечения.
А ночью пред девушкой представал высокий, статный незнакомец в маске, которую он мог снять по своему желанию, и дать себя узнать.
Утром одалиска получала обещанные деньги, подарки и ее возвращали обратно - возможно, до следующего визита, это зависело от короля.
В любом случае девушка не оставалась в убытке, ведь потом ее выдавали замуж, маркиза через своих агентов подыскивала женихов, чтоб девушка осталась довольной, счастливой, и с подарками.
Позже, девушек одевали согласно фантазиям короля - это тоже было плодом усилий маркизы, и хотя поползли слухи, что в загадочном парке тратятся огромные суммы, в том числе и казенные, а также растлевают малолеток, трудяга - маркиза обращала внимания на это мало.
Однажды ее агенты показали ей картину " Одалиска", выполненную любимцем Франции Франсуа Буше, изображающую юную девушку красивого и соблазнительного сложения.
Говорили, что романтичный, тонко чувствующий Буше выбирает для своих Диан и Венер простых девушек, которых видит в церквях или на рыночных площадях...
Его известная мастерская, где рождались шедевры, была наполнена хорошенькими гризетками, которым знаменитый художник помогал делать хорошую карьеру, являя миру на своих полотнах.
Маркиза навела справки - Мария Луиза О, Мерфи, ирландского происхождения, натурщица, 15 лет от роду, приехала в Париж с родней из Руана, одна из сестер подает надежды как артистка.
Она соответствовала критериям - обладала миловидной наружностью, пикантным телом, спокойным нравом, и ее не опекали родные.
Отец, Даниэль О, Мерфи, бывший солдат, некогда явившийся во Францию за лучшей долей, скончался в Руане, а оставшаяся без средств мать с остальными дочерьми, приехала в Париж, и сразу поняла, что ее красавицам дочкам здесь найдется место, и пятеро барышень О, Мерфи работали актрисами и натурщицами, помогая матери, торгующей подержанными вещами, но не слишком следящей за тем, как ее дочки проводят свой досуг.
Одна из сестер, Виктуар, впоследствии стала ведущей актрисой парижской Комической оперы.
Семье требовались деньги, и когда Мария Луиза получила предложение нанести визит в " Олений парк", раздумывала недолго.
Но все сразу пошло не так.
Ирландская болтушка оказалась слишком интересной и веселой для короля - давно он так не смеялся над ее шуточками и россказнями!
Маркиза каждый день выслушивала тайные донесения о том, что Людовику больше не нужны новые девушки, он вовсю развлекается с Луизой О, Мерфи под носом у всесильной маркизы!
Помпадур приходилось уходить с головой в работу, дабы не сойти с ума от ревности, и она постоянно ловила себя на мысли, что слушая донесения послов, или танцуя на маскараде, думает об этой ирландской нахалке.
А потом весь двор заговорил о том, что у новой любовницы короля будет ребенок.
Сама маркиза так и не смогла осчастливить Людовика плодом их любви, у нее была лишь дочка Александрина от мужа Ленормана Этиоль.
Вопреки злорадному желанию маркизы, Луиза вовсе не оказалась неповоротливой, грубой и безвкусно одетой " девкой", которой в пору торговать селедками.
Новые дорогие шикарные платья сидели на Луизе, как влитые, а ее мягкая и несколько фривольная улыбка, ясные глазки, свежая кожа молочного цвета, и детская непосредственность были ее лучшей рекламой.
И хотя красотка не стремилась в политику, мало интересовалась делами страны, и не представляла угрозу для маркизы, все ждали развязки, Людовик не был верным и постоянным влюбленным.
Маркиза проигрывала Луизе в молодости.
Людовик все реже заходил к маркизе, она оказалась словно в вакууме, и по привычке с полнейшим спокойствием воспринимала разговоры о родившемся ангелочке Агате Луизе, юной маме, и потерявшем голову от счастья, стареющем монархе - ей не привыкать к жестокости двора!
Потом Луиза забеременела, и хотя двор сомневался в отцовстве Людовика, его страсть к ирландской натурщице великого Франсуа Буше не угасла, он два года держал маркизу на расстоянии, деля ложе с Луизой, с присутствием которой в жизни мужа смирилась и добрая королева Мария Лещинская, хотя с большей симпатией относившаяся к маркизе де Помпадур.
Но Луиза сама погубила себя.
Привыкнув к вседозволенности, она захотела все таки большего - выгнать маркизу де Помпадур из Версаля.
Отвыкший от важных государственных дел, которыми занималась маркиза, и питавший нежность и благодарность к ней Людовик на этот раз не выполнил просьбу молодой наложницы.
Двор загудел о переменах, о новом возвращении забытой де Помпадур, о новых фаворитках, более осторожных...
Маркиза вернулась победительницей - король без нее не мог!
Но и Луиза не осталась в накладе, ее сосватали богатому дворянину при условии удалиться подальше от двора.
Ей пришлось подчиниться.
Впоследствии она выходила замуж еще два раза.
Одним из них был Жак де Бофранше, граф де Айя, видный и популярный человек. С Луизой у них был сын.
Пережив и Людовика XV, и маркизу, Буше, и многих своих друзей и злопыхателей, Луиза вновь оказалась при дворе, возобновила прежние связи, и активно вела светскую жизнь - от былой натурщицы остались лишь воспоминания, Луиза была настоящей " львицей", праздной и величавой....
Распробовав шикарную жизнь, Луиза уже не смогла приобщиться к новой, вне Версаля.
С приходом к власти Робеспьера, Луизу неожиданно арестовали за роялистские убеждения, жалость к королевской молодой чете, и прочим " подозрительным".
Но удача пока еще была на стороне О, Мерфи. Она получила свободу, пережила годы потрясений, не покидая Францию, и когда к власти пришел Наполеон Бонапарт, возобновила свои выходы в свет.
В Париже все знали молодую душой, гостеприимную и веселую Луизу...
Она умерла в 1814 году, в Париже.
Ее сын от брака с Жаком де Бофранше де Айя, сделал блестящую военную карьеру, дослужился до генерала.
Его сестра Агата Луиза, внебрачная дочка короля Людовика XV, возможно, посвятила себя церкви, но данные сомнительны. Скорее всего, она прожила незаметную жизнь, не оставила заметного следа в истории....
Франсуа Буше
Портрет Мари-Луизы О'Мерфи (Обнаженная на кушетке) 1752
Франсуа Буше
Портрет маркизы де Помпадур 1759
